Как Шимон и Леви убили всех жителей Шхема

 «Взяли два сына Яакова, Шимон и Леви, братья Дины, каждый свой меч…» Шимон и Леви названы «иш» — муж и им было тогда тринадцать лет. Из этого мы учим, что в тринадцать лет еврейский мальчик становится мужчиной и принимает на себя обязанность соблюдать заповеди.

Во многих беседах, Ребе подчеркивает, что все написанное в Торе абсолютно точно и имеет глубочайший смысл. Возникает вопрос, почему мы учим о «бар-мицве», одном из самых существенных моментов в жизни еврея, из отрывка, в котором идет речь о нежелательном поведении сыновей Яакова, «нежелательном» до такой степени, что РаШи говорит об этом: «Повели себя как люди, которые не являются сыновьями Яакова». Наше отношение к праотцам и вообще к праведникам и пророкам, их поступкам, «грехам», зачастую настолько поверхностно и не соотносится с тем духовным уровнем, на котором они находились, что иногда мы можем попасть впросак, сделав неправильный вывод по отношению к себе и своему собственному поведению. По принципу: ну, вот праотцы ведь тоже не были белыми и пушистыми….

  Поступок Шимона и Леви, с точки зрения гуманиста, является бесцеремонным попиранием прав человека. Представить страшно, обманным путем ослабить врага, с целью его последующего полного уничтожения! Нужно было вызвать его на суд, пристыдить, предупредить, ну а потом, может и наказать как-нибудь. Гуманно. ХА ХАХА. Ребе объясняет, что своим поступком, Шимон и Леви не совершили, не дай Б-г никакого греха поскольку жители Шхема были виноваты перед Всевышним. Они видели, как Шхем сын Хамора («Хамор» — «осел», символичное имя, не так ли?) взял силой Дину и не пытались либо остановить его либо протестовать, тем более наказать за его поступок. Интересно, что в Торе на первый взгляд, имеет место искажение фактов. Нам известно, что Шимон и Леви вырезали все население Шхема. В нашей главе написано: «беапамаргуиш» («убили весь мужской пол»), что может быть понято, как убийство одного человека («иш» — человек в единственном числе).

Ребе объясняет, что само то, что все жители Шхема определены как один человек, означает, что братья совершили поступок, который соответствовал желанию Творца, хотя об это и не сказано в открытой форме в тексте. Им руководила чувство ревностного негодования. И вовсе не той ревности, которая определяет поведение мужа, заставшего свою жену с другим мужчиной. Корень ревности сыновей Яаков не в ужаленном эго. Они ревнители Святости. Шхем не только и не столько позволил себе надругаться над их сестрой. Он позволил себе коснуться Святости, которую хранили, в которой находились всю их жизнь и которую заповедовали нам праотцы. Эта ревность была настолько ярой, непримиримой и беспощадной, что иначе они не могли себя повести. Сказано о Пинхасе, убившего главу колена ШимонаЗимри бен Салу за разврат: «ревнитель — сын ревнителя — сын Леви». Какой урок здесь для нас? На упрек отца Шимон и Леви сказали: «Неужели ему позволительно делать нашу сестру подобной блуднице?!» В этих словах, говорит Ребе, есть указание каждому «бар-мицва», т.е. каждому еврею, который находится в начале своего духовного пути. Под словом «блудница» («зона») — имеется в виду каждый грех, который является прямым следствием «как вы блуждаете, влекомые вашими глазами» («зоним»). Этот грех прекращает нашу связь с Творцом по тому же принципу, по которому женщина, изменившая мужу, ему запрещена навсегда и не имеет права иметь с ним контакт.

Дай нам всем Б-г, чтобы с той же яростью и непримиримостью, с которой Шимон и Леви боролись за Святость. Без оглядки на что скажут окружающие народы, без того чтобы прислушиваться к логике «рационалиста-гуманиста» в нас, который пытается, не безуспешно, тормозить нас, тушить огонь самопожертвования, чтобы мы смогли бороться за Святость, за свою Святую землю, за скорое и полное Освобождение, за приход Мошиаха.

«Опыт праотцов — наставление потомкам», — говорят наши мудрецы.

В главе Торы «Ваеце» (относящейся к прошлой неделе) рассказывается, как наш праотец Яаков ушел из дома, взяв с собой только посох; он провел многие годы в чужой стране, среди чуждого окружения и испытал на себе лишения и трудности жизни беженца. Тем не менее, в конечном итоге, он добился успеха. В главе «Ваишлах», читаемой на этой неделе, мы видим Яакова, которого Б-г благословил духовно и материально, отца 12 детей.

Самым большим благословением для Яакова были его дети. Хотя все они, кроме Биньямина, родились в чужой стране, но были воспитаны в духе отцовской веры; ни один из них «не сбился с пути».История наших Патриархов, особенно Яакова — избранного из них, находит свое отражение и по сей день в жизни каждого еврея. Этот опыт определяет наши задачи и надежды, которые заключаются в том, чтобы мы, даже являясь меньшинством, сохранили свои особенности, традиции и образ жизни и сделали все для того, чтобы новые поколения следовали по тому же пути.Мы порой сталкиваемся с огромными трудностями и много численными препятствиями, но решимость предопределяет результат. Наш предок Яаков добился успеха, и нам обещано, что его наследников ждет такой же успех, если они будут с решимостью следовать его примеру.

Еврей, с которым сидел за столом праотец Авраам

У Ребе Цемах-Цедека — третьего Любавичского Ребе — был один хасид, который жил в одном отдаленном местечке и как минимум раз в год приезжал в Любавичи к своему Ребе.Однажды, когда хасид уже собирался возвращаться домой из одной из таких поездок, он зашёл к Ребе для получения благословения. И вдруг Ребе попросил: «У вас в местечке есть один извозчик, которого зовут ребЯнкель. Пожалуйста, когда будешь ехать сюда в следующий раз, то приезжай с ним!»Естественно, раз Ребе просит, хасид не стал ждать целый год, а вернувшись домой, сразу же отправился к ребЯнкелю, который не был хасидом, и договорился с ним о поездке в Любавичи на следующее же утро.Приехав в Любавичи, хасид доложил Ребе, что его просьба выполнена. Ребе услыхав это, очень разволновался и сказал хасиду: «Передай, пожалуйста, ребЯнкелю, что я очень прошу его отобедать со мной!»Хасид передал ребЯнкелю просьбу Ребе, но тот заартачился! Мол, я не хасид и для чего мне обедать с каким-то ребе? И лишь после того, как хасид, выражаясь нашим сегодняшним языком, пообещал ему «двойной счётчик», возница согласился.Трапеза была необычная. На ней присутствовал сам Ребе и все его сыновья (7). И состояла она только лишь из бобовой похлёбки, налитой в одну общую миску и хлеба. Все ели из одной миски, обмакивая в похлёбку хлеб.Во время этой трапезы Цемах-Цедек спросил у возницы: «РебЯнкель! А не приключилось ли с вами что-либо особое за последнее время?»Подумав немного, ребЯнкель начал свой рассказ:— Как известно, я занимаюсь извозом. Иногда мне приходится так же возить и моэля (специалиста по обрезанию). По своей работе я часто бываю в глухих деревнях. Так вот я подумал: а не выучиться ли мне на моэля? Вдруг однажды моэль будет занят, а я таким образом выручу какого-то еврейского ребёнка?Я выучился, купил себе необходимый инструмент и постоянно возил его с собой.Однажды я заехал в очень глухое село. Дело было зимой. Стоял очень сильный мороз и я решил пройтись, для того, чтобы согреться. Проходя мимо одного дома, я услыхал оттуда, очень сильный плачь. Заглянув вовнутрь, я увидал там еврейскую женщину, которая рыдала навзрыд. Я зашёл и спросил у хозяйки причину её слёз и чем я могу ей помочь?В ответ женщина рассказала, что её муж очень сильно болен и не в состоянии работать, чтобы прокормить семью. Из-за этого в доме из еды остались только бобы. А сейчас муж лежит на печи в предсмертной агонии. А в довершение ко всему она 8 дней назад родила сына и сегодня необходимо сделать ему обрезание. А вокруг ни одного еврея и тем более нет моэля. А так как муж умирает, то не кому позаботиться о том, чтобы совершить обрезание!Услыхав это, я успокоил женщину, сказав, что я моэль. «Ты давай, вари свои бобы для праздничной трапезы, а я всё устрою!» — сказал я женщине.

Моэль есть — это я. Но для обрезания необходим также сандак — тот кто будет держать ребёнка на руках во время процедуры. Умирающий отец не в счёт, поэтому я вышел на улицу, в надежде найти еврея на роль сандака. Был страшный холод, и началась метель. На улице никого! И вдруг я увидел очень высокого, заросшего бородой человека. Окликнув его, я спросил, не еврей ли он? Получив утвердительный ответ, я описал незнакомцу ситуацию и попросил его быть сандаком. Незнакомец начал было упираться, но в конце концов согласился последовать за мной.Обрезание прошло успешно. Я принёс из своей телеги остатки съестных запасов. Это была буханка хлеба. Женщина поставила на стол большую миску бобовой похлёбки и так как других тарелок в доме не было, то мы стали есть из общей миски, обмакивая в неё хлеб.В разгар этой трапезы, незнакомец спросил у женщины, где её муж? Услыхав, что тот лежит на печи, готовясь перейти в мир иной, незнакомец встал, подошёл к печи и сказал отцу ребёнка: «Вставай! Сейчас трапеза по случаю обрезания твоего сына! Ты тоже должен участвовать!» И тут… Отец как ни в чём не бывало, подскочил совершенно здоровый и уселся за стол!Покончив с трапезой, мы с незнакомцем простились с хозяевами дома, и каждый из нас отправился в свой путь. Вот и всё!РебЯнкель закончил своё повествование, и трапеза у Цемах-Цедека продолжилась своим чередом. Окончив трапезу, Цемах-Цедек горячо поблагодарил ребЯнкеля за оказанную ему честь отобедать вместе и «обрушил» на голову возницы сотни благословений.Когда ребЯнкель ушёл, дети Цемах-Цедека спросили у отца, за что была оказана такая честь ребЯнкелю?Цемах-Цедек ответил: «Простите мне мою прозорливость, но мне очень захотелось отобедать с евреем, который сидел за одним столом и ел из одной миски самимпраотцом  Авраамом!»

В статье использованы материалы с сайта 
ВРЕМЯ МОШИАХА

www.moshiach.ru