В преддверии этой знаменательной даты мы поговорили с руководителем Дома Александром Бахмутским о науке, религии и точках их пересечения.

— Александр Абрамович, пожалуйста, расскажите, как возникла идея создания Дома ученых?

— Дом ученых возник в декабре 2000 года по самой простой причине: значительная часть ученых, которые приехали в Израиль с постсоветского пространства, не нашли себе места в науке. Приехало около 14 тысяч и лишь несколько сотен из них смогли устроиться здесь по профессии. Когда мы начали встречаться, люди ходили с потухшими глазами. Люди, которые всю жизнь работали, которые считают себя, так скажем, далеко не последними членами общества. Они оказались абсолютно не востребованы. И тогда мы решили создать Дом ученых, где могут встречаться люди примерно одного стиля жизни, привыкшие к определенной среде, определенному типу мышления, определенной логике.
Колоссальное упущение государства заключается в том, что даже если человек по профессии является металлургом, а металлурги в Израиле не нужны, то этот человек по-прежнему остается специалистом, который умеет думать определенным образом. Польза все равно была бы… И тогда мы выброшенных жизнью людей решили собрать в Дом ученых. В первые годы люди читали доклады о своих прошлых достижениях. Это понятно. Человеку хочется продемонстрировать, что он чего-то стоит. Но постепенно мы прекратили подобного типа доклады вообще. И начали проводить работу на восстановление творческой деятельности. Это нам в какой-то мере удалось. Сейчас у нас порядка 180 человек. И в итоге люди разделились условно на три группы. Первая категория – самая большая – это люди, которые по различным причинам уже не могут заниматься научной деятельностью. Это труд тяжелый, к тому же – на энтузиазме. Вторая группа – более активная, участвующая в дискуссиях и представляющая доклады. И третья – самая маленькая, — это те, кто, несмотря ни на что, продолжают работать. У нас издается журнал «Вестник Дома ученых». В этом году должен выйти уже 35-й выпуск. Наши люди принимают участие в международных конференциях. В этом году в Белграде прозвучали три наших доклада. За эти годы вышло множество книг наших ученых, в том числе в таком авторитетном издательстве России как «Наука». Издавались труды и в США. То есть это позволило людям вернуться к самоуважению, уже никто не ходит с опущенными головами, идет более-менее нормальная жизнь, что немаловажно, особенно для пожилых людей.

Важная особенность Дома ученых – это существование междисциплинарной лаборатории. Допустим, выступает доктор медицинских наук, выдвигает свою концепцию. А вопросы ему задают физики, химики и представители других научных областей. Такие вопросы неожиданны для докладчика. Они заставляют взглянуть на проблему под иным углом зрения. Такой возможности в научных институтах нет.
Возникло пять секций: научно-техническая, секция гуманитарных наук, секция медицины и психологии, секция системных исследований и экономики и дискуссионный клуб, в котором обсуждаются самые разные темы. Естественно, что был установлен регламент: нельзя бесконечно говорить. Человек должен уложиться в 45 минут, потом около 20 минут – вопросы, а затем – обсуждение доклада, но не докладчика. Это очень важно. Переход на личности, конечно же, не приветствуется. Мы работаем уже 15 лет, за это время было представлено 800 докладов. Большую помощь нам оказывает заместитель мэра города Хайфы Юлия Штрайм.
— Но мне известно, что также под вашим руководством проводится семинар «Еврейские мудрецы». Как это соотносится с наукой?
— Со временем мы почувствовали, что у людей есть тяга к тому, чего раньше не было. Я сейчас объясню, о чем речь. Многие из участников прекрасно знают философию Древней Греции и ее мыслителей. А еврейские мудрецы в эту парадигму не вписывались ни при каких обстоятельствах. Совсем другое мышление. Хотя все самые известные древнегреческие философы бывали здесь, в том числе и на территории Израиля. Например, Пифагор жил на Ближнем Востоке 24 года. Он был жрецом в Египте, потом он стал жрецом в Вавилоне, там он познакомился с евреями и вернулся вместе с ними из плена. Отсюда его теория чисел, а у нас – гематрия. Но он все равно остался язычником. Единственный грек, который перешил в единобожие, но не в иудаизм, — это Гераклит. И как же так можно: греков знаем, а своих – не знаем? Таким образом, выявилось и еще одно направление, которое в рамках Дома ученых провести невозможно. Большинство ученых выросло на материализме и умрут материалистами. Ничего тут не поделаешь. Но появилось группа людей, готовая духовно воспринимать иное. И при поддержке раввина Шауля Давида Бурштейна мы решили создать семинар «Еврейские мудрецы». Он отнесся очень положительно к моей идее. Он высоко ценит, что приходят люди, так сказать, из другого мира. Сам факт, что они перешагнули определенный барьер, заслуживает уважения. Мы нашли общий язык, и рав Шауль нас энергично поддержал, дав нам возможность работать.
Семинар действует каждое воскресенье уже на протяжении трех лет в Хабад-Любавическом Центре Хайфы. Мы знакомимся с мудрецами, но не просто так, а в обязательной связке с Торой: ведь все мыслители были ее комментаторами. Поначалу это было только 12 человек. Теперь семинар стабильно посещают 35 слушателей. Многие из них впервые взяли в руки Тору. Почти все из них считают, что сотворение мира не могло произойти без воздействия Высших сил. У нас только один остался упрямый дарвинист, но и он продолжает ходить (смеется).

— Я так понимаю, что в семинарах важную роль играют приглашенные раввины?
— Раввинов мы приглашаем далеко не всегда. Мною назначаются докладчики, они находят материалы по заданной теме, а остальные участники семинаров подготавливают свои вопросы по неясным аспектам темы. Нужно обладать огромной познавательной энергией для изучения этого предмета. Порой кажется, что мудрецы противоречат друг другу, но, на самом деле, они просто рассматриваю вопрос с разных позиций. Это большая душевная работа, которая делает нас богаче. Мы узнали о многих наших предках, о существовании которых мы даже не подозревали. Каждый месяц мы знакомимся с каким-либо мудрецом. В этом месяце один из докторов представит доклад о Овадье Бартенуре. Новые знания расширяют кругозор и заставляют смотреть на ранее привычные вещи иначе. Это очень полезно. А из раввинов к нам на беседы приходят Захария Френкель, Игаль Дубинский и, конечно же, Шауль Давид Бурштейн.
— Вы сказали, что участники семинаров, будучи людьми науки, переступили определенный барьер. А как давно Вы перешли эту границу?
— Впервые Тору я начал читать в 1994 году. Поскольку я занимаюсь проблемами управления системами, я хотел посмотреть, как эти задачи решаются в Торе, то есть исключительно из профессиональных соображений. Тогда наибольшее внимание я уделил первым главам, потому что там встречаются неувязки во времени, которые как-то надо было объяснить, иначе ничего не получалось. И я заметил, что ничего не получается, если исключить Высшую силу: концы с концами не сходятся. На каждом шагу натыкаешься на понимание того, что силами физического мира этого произойти не могло. Материя без духовности мертва, и только психическая деятельность позволяет проводить активную работу.
— Я знаю одну интересную деталь Вашей биографии. Вы принадлежите к колену Леви. Пожалуйста, расскажите об этом.
— Это было в седьмом классе школы. Я никакого представления о коленах не имел. Отец, хоть и не был партийным, но никогда разговоры на подобную тему не заводил. Я как раз читал Лиона Фейхтвангера. Я знал многое о евреях, но только с повествовательной точки зрения, из литературы. И я в тот момент читал про герцогиню Каэтану Альбу, дочь покорителя Фландрии. И я спросил у отца: «Зачем ей столько имен?». Он ответил, что у христиан принято давать вторые имена – это ангелы-покровители. И, между прочим, он сказал, что у него тоже есть такое имя: Авраам Ицхак Леви. Так я это узнал. Но я этому ни тогда, не сейчас не придаю особого значения. В детстве это и вовсе была информация, за которой не стоит ничего. Я полагаю, что этот факт выпячивать не стоит. Это не моя заслуга и это не может дать мне никакого преимущества перед остальными.
— Но все-таки мне интересно услышать именно о Вашем отношении к вере.
— Я не считаю себя религиозным человеком, я считаю себя знающим. Я знаю, что Б-г есть. Без Него ничего не получается. Я не могу не признать, что Он есть, у меня нет сомнений. Но это индивидуальные отношения, даже интимные. Я не знаю очень многих законов. Каждая заповедь – это вершина пирамиды, и необходимо многое изучать. И если верующему человеку не нужны доказательства, то мне они все еще требуются. Будет нечестным назвать себя верующим, я именно знающий. И чем больше я читаю, тем больше я проникаюсь смысловой нагрузкой текста. Я надеюсь, что в рамках семинаров будет проходить точечное знакомство с хасидутом. Это очень деликатный процесс. Нельзя подходить к этому нахрапом. Такой материал невозможно освоить быстро. Это постоянная незримая работа. Особенно это трудно для людей сформировавшихся. Я считаю, что необходимо гармонично изучать и Танах, и естественнонаучные дисциплины. А взрослый человек, получивший такие знания, сам способен сделать выбор. Должно существовать взаимное проникновение.